Археологический комплекс Топрак-кала
Город и дворцовые комплексы последнего периода античной истории Древнего Хорезма
Вторая половина II века н.э. - III век н.э.
Начало IV века н.э.
IV век н.э. - начало VI века н.э.
Посмотреть место в Google Планета Земля
По материалам:
Книги Сергея Павловича Толстова «По следам древнехорезмийской цивилизации».
Издательство Академии наук СССР. Москва-Ленинград 1948;
Трудов Хорезмской археолого-этнографической экспедиции, XIV.
Ю. А. Рапопорт, М. С. Лапиров-Скобло, С. А. Трудновская, В. А. Лившиц.
Под редакцией Ю. А. Рапопорт, Е. Е. Неразик.
Академия Наук СССР, Ордена Дружбы народов Институт этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая, 1984 г.
Обобщение материалов исследований за период с 1938 по 1982 гг.
Материалы раздела:
1. История исследований археологического комплекса Топрак-кала.
2. Город Топрак-кала. Перейти к дополнительному материалу
3. Северный комплекс, Загородный дворец. Перейти к дополнительному материалу
4. Высокий дворец (Центральный массив (центральная часть дворца), Северо-западный массив (башня), Южный массив (башня), Северо-восточный массив (башня). Перейти к дополнительному материалу
5. Датировка археологического комплекса Топрак-кала.
История исследований археологического комплекса Топрак-кала
Описание Сергеем Павловичем Толстовым открытия археологического комплекса Топрак-кала и его исследования в 1938 г., 1940 г., 1945-1947 гг. из книги «По следам древнехорезмийской цивилизации»:
В ясный октябрьский вечер 1938 г., когда наша маленькая разведочная группа поднялась на стены кушанской крепости Аяз-кала № 1, с шестидесятиметровой высоты перед нами открылась широкая панорама пройденного и предстоящего пути. И наряду со знакомыми силуэтами развалин на юге и на востоке, далеко на западе, за гладкой равниной бесплодных такыров, песков и солончаков, на горизонте возник контур огромных развалин, увенчанных на северном крае могучими очертаниями трехбашенной цитадели. «Что это за крепость?» - спросил я нашего проводника. — «Это Топрак-кала. Там нет ничего интересного», был лаконичный ответ. На следующий день наш караван подходил к «неинтересной крепости».
После зеркальной, лишенной всякой растительности поверхности аяз-калинских такыров, на полдороге к Топрак-кала, мы вступили в мрачную и безжизненную равнину топрак-калинских пухлых солончаков. Черно-серая неровная поверхность солончаковой корки скрывала рыхлый слой разъеденной солью почвы, в которой ноги верблюдов проваливались по щиколотку, оставляя крупные, неровные пятна следов. Мертвую картину черной солончаковой пустыни делали еще более мрачной конические всхолмления бугристых песков, покрытые солончаковой коркой и увенчанные пучками высохших кустарников.
Солнце садилось, когда мы подошли к северной стене крепости, повернутой к близким здесь Султан-Уиздагским горам, поднимавшимся выше и выше, рядами параллельных, то серых, то черно-зеленых обрывов и хребтов, увенчанных зазубренными скалистыми вершинами. Наскоро выбрав место для ночлега и предоставив проводникам развьючивать верблюдов и готовить ужин, мы отправились на развалины. Вблизи вздымающаяся на двадцатиметровую высоту серая громада трехбашенного замка производила подавляющее впечатление. Мы вскарабкались вверх по осыпи. Справа от нас, в южном срезе северо-восточной башни, зиял ряд раскрытых сводчатых помещений, могучие, полуразрушенные арки, угрожающе нависающие над головой громадные античные кирпичи разрушенных торцовых стен сводчатых комнат. В северо-восточном углу центральной площадки замка мы увидели ведущий вниз провал сводчатого помещения. Рядом с ним, на откосе осыпи северо-западной башни, рисовались контуры замков других, разрушенных, засыпанных песком и замытых глиной сводов. Весь огромный массив замка состоял из бесчисленных сводчатых помещений, расположенных в различных ярусах, частью разрушенных, частью целиком скрывающихся в глубине массива. С южной башни, грозно нависающей вертикальным срывом рухнувшей южной стены, открывалась панорама города: прямоугольник грандиозных, поднимающихся на высоту 10-15 метров стен, превращенных временем в вал, со следами многочисленных башен. Как стены, так и пространство внутри них было покрыто той же безжизненной черновато-серой коркой пухлого солончака. Как и на окружающей городище местности, местами на внутреннем пространстве крепости торчали странные конические бугры, увенчанные султанами корявых сухих сучьев. И вдруг в косых лучах заходящего солнца, на серой поверхности городища четко выступил рисунок древней планировки: от ворот в южной стене протянулась узкая темная полоса главной улицы; в стороны от нее разошлись симметричные переулки, очертившие четким контуром огромные дома-кварталы, распадающиеся на бесчисленные прямоугольники комнат. Перед нами в причудливой игре вечернего света предстал нарисованный на поверхности солончака план античного хорезмийского города.
Мы спустились вниз. Ноги проваливались через хрустящую корку соли в рыхлую массу разрушенного солончаком культурного слоя городища. Повсюду сквозь корку торчали куски покрытой беловатым налетом, расслоенной солью керамики. А вот зеленое пятнышко медной монеты. За ним другое, третье. Мы разбрелись по городищу, гонимые охотничьим инстинктом. Удача шла в наши руки. Если Джанбас-кала — целый музей терракотовых статуэток, то Топрак-кала — гигантский нумизматический кабинет! За первый вечер и за следующее утро мы собрали на городище десятки монет. Здесь было много кушанских, но еще больше ранних хорезмийских III-V вв. н. э. — плотные медные кружки, с тамгами на одной стороне и с изображениями то Арсамуха, то Вазамара, то других еще не знакомых нам правителей древнего Хорезма.
У ворот южной стены мы обнаружили целые груды обломков глиняных оссуариев - погребальных ящиков на ножках, куда складывались кости умерших, после того как ветры и птицы очистят кости от мяса. В одном из них - полуразрушенный череп; на поверхности - часть другого человеческого черепа, белая, разъеденная солью бедренная кость человека. Да это целый некрополь! Совсем смеркалось. Кладбищенские находки еще более усиливали мрачность обстановки. Мы вышли через южные ворота и вдоль рва восточной стены двинулись в лагерь. Стена рисовалась величественным черным контуром, зазубренным временем, на затухающем закатном небе. На башнях, как тени часовых, перекликались сычи. Впереди, в сгустившемся мраке безлунной ночи, ярким пламенем горел наш лагерный костер.
Можно было быть довольными разведкой! Уже первого ознакомления было достаточно, чтобы убедиться, что перед нами первоклассный памятник античной культуры Хорезма, сулящий исследователям поистине неисчерпаемые перспективы. И это впечатление нас не обмануло. Мы вернулись на Топрак-кала в 1940 г. Тогда нами был снят детальный план городища, заложен стратиграфический шурф на площади города, давший возможность определить его время периодом между I веком до н. э. и V, может быть началом VI в. н. э. Нумизматическая коллекция пополнилась многими десятками монет. Стало ясно, что здесь нужно ставить большие раскопки. Они были намечены на следующий, 1941 г., но не состоялись в связи с началом войны. Только в 1945 г. мы смогли вернуться вновь на Топрак-кала и заложить пока два небольших раскопа на центральной площадке замка.
Надо сказать, что к этим раскопкам мы приступали с некоторым страхом. Сводчатые помещения, — а из них состоял замок, вещь предательская именно в силу своей долговечности. Мы уже имели случаи убедиться, что прекрасно сохранившиеся античные сводчатые здания использовались в средние века. Такая судьба постигла, в частности, расположенный недалеко от Топрак-кала, укрепленный дом-замок кушанской эпохи Кзыл-кала. Он был модернизирован дважды — в VI—VIII вв. и XII-XIII вв., трижды, таким образом, являясь местом обитания людей. Трудно в таком случае ждать сохранения в сколько-нибудь удовлетворительном виде того, что оставили строители и первые обитатели здания! Другое дело, когда перекрытие плоское, балочное, как было в замке VIII в. Тешик-кала, первом объекте наших раскопок 1938 г. Замок пал в результате осады и штурма. Пожар разрушил балки потолков — они рухнули, своей глиняной массой погасив огонь, и под этой массой сохранилось нетронутым все, что было в комнатах замка в последний день его жизни. А в Топрак-кала, около упомянутого выше пролома свода в северо-западном углу центральной площадки, мы нашли большие куски двух богато украшенных кувшинов XII — XIII вв.! Не был ли замок Топрак-кала сделан в XII в. вновь обиталищем людей и не уничтожили ли они все, что было оставлено их предшественниками?
Раскопки 1945 г. показали, что наши опасения были напрасны. Правда, замок Топрак-кала в XII в., в дни «великих хорезмшахов, был освоен людьми, но этих людей было мало и освоили они уже разрушенные здания, древний культурный слой которых уже тогда был погребен под мощным слоем песка и глиняных натеков. В раскопанной нами комнате № 1 в северо-западном углу центральной площадки, на глубине 1 метра под замком свода, мы обнаружили два наклонно врытых в кирпичный завал средневековых пифоса-хума. А на несколько метров глубже их, под глиной и песком, обнаружился нетронутый культурный слой на древнем полу помещения, содержащий большое количество прекрасной тонкостенной кушанской керамики с красной ангобированной поверхностью. Анализ наслоений показал, что уже в древности рухнула южная часть свода, через которую летом хлестал приносимый непрерывно бушующими над замком ветрами песок пустыни, а зимой дожди намывали слои глины — результат размывания разрушенных сырцовых конструкций. Но северная часть свода стояла открытой, как стоят сейчас своды северо-восточной башни, образуя нечто вроде гротов, где большую часть дня царит тень. Здесь-то, в тени этих своеобразных гротов, разместилось в XII-XIII в. небольшое число людей. Они врыли в завал хумы для хранения воды и продуктов и оставили немало разбитой и целой посуды. Кто были эти люди? Все данные заставляют полагать, что здесь, на высокой двадцатипятиметровой древней башне, с которой открываются далекие горизонты пустыни и ясно видны развалины, расположенные на 15-20 километров на восток, находился наблюдательный пункт пограничного отряда армии «великих хорезмшахов. Самый отряд, по-видимому, был размещен гарнизоном в соседней Кзыл-кала, также античном в основе, но перестроенном в средние века замке.
Итак, кушанский культурный слой был нетронут. Уже это обещало нам успех раскопок. Но это было не все. На полу комнаты № 1 мы обнаружили многочисленные фрагменты глиняной штукатурки с многоцветной росписью по белому грунту. А над сохранившимся участком свода этой комнаты мы нашли сохранившийся уголок комнаты второго этажа, где расписная штукатурка сохранилась непосредственно на стене. Перед нами были еще очень незначительные, но многообещающие остатки памятника нового для нас вида художественной культуры античного Хорезма — монументальных стенных росписей. А это сулило широкие перспективы разнообразных открытий, ибо стенная живопись, являясь интереснейшим памятником искусства, вместе с тем проливает свет на самые разнообразные стороны материальной культуры создавшего ее народа.
На территории советской Средней Азии античная стенная живопись была почти не известна. Единственным ее памятником, да и то относительно очень поздним (около V в. н. э.), оставались фрагменты росписи в одной из комнат царского дворца в Варахше, близ Бухары, открытые и опубликованные В. А. Шишкиным в 1938 г. Перед нами возникала увлекательная задача открытия хорезмийской монументальной живописи. И в новом полевом сезоне 1946 г. замок Топрак-кала стал основным объектом наших раскопок, продолженных в еще более широком масштабе в 1947 г.
Раскопки на Топрак-кале, начатые в 1940 г. Хорезмской археолого-этнографической экспедицией под руководством С.П. Толстова и прерванные Великой Отечественной войной, были возобновлены в 1945 г. и велись вплоть до 1950 г. в основном на территории Высокого дворца. В 1965 г. отряд под руководством Е. Е. Неразик начал раскопки городских кварталов Топрак-кала. В 1981 г. была опубликована монография о городище Топрак-кала. В 1967-1972 гг. под руководством Юрия Александровича Рапопорта были проведены дополнительные исследования в Высоком дворце. Стационарные раскопки Северного комплекса (Нижний дворец) проводились в 1976-1982 гг. под руководством Ю.А. Рапопорта (до этого два помещения Северного комплекса были расчищены в 1949 г. экспедицией под руководством С.П. Толстова).
Город Топрак-кала
Перейти к дополнительному материалу
Крепостные стены города охватывают прямоугольное пространство, вытянутое в меридиональном направлении*. Длина города достигала 500 м, ширина 350 м. Укрепленные ворота располагались по середине южной стены. От них в северном направлении шла центральная улица. Перпендикулярные ей переулки делили застройку на несколько кварталов. Большинство из них были жилыми, но в одном, как показали раскопки Е. Е. Неразик, были городские храмы.
* (Точно говоря, азимут продольной оси городища 333°. Называть стены "северными", "западными" и т. д. мы будем несколько условно, не учитывая отклонения ориентировки всего комплекса от севера на 27°.)
Центральная улица подводила к дворцовому участку или цитадели, которая занимает в северо-западной части города площадь 180×180 м. Она изолирована от остальных кварталов стенами, которые вполне можно назвать крепостными. Толщина их достигала 10 м, внутри заметен коридор, несомненно, была и стрелковая галерея. В пределах цитадели при исследованиях 1938-1940 гг. прослеживалась планировка своеобразного сооружения, которое С. П. Толстов определил как храм огня*. Центром его являлось обширное помещение (40×30 м), окруженное двойной стеной с проходом внутри. Проход соединялся с длинным коридором, который подводил к южной стене цитадели. Коридор с небольшим смещением к западу как бы продолжал направление главной улицы города. В центральном помещении были отмечены значительные наслоения белой золы.
* (Толстов С. П. Древний Хорезм. М.: Изд-во МГУ, 1948, с. 123, рис. 62.)
Следует отметить, что поздние напластования, столь мощные в городских кварталах, в пределах цитадели по какой-то причине отсутствуют*.
*(Городище Топрак-кала. - ТХЭ, 1981, т. XII, с. 9.)
Северный комплекс, Загородный дворец
Перейти к дополнительному материалу
Примерно в 100 м севернее города находятся руины Загородного дворца, которые после расчистки здесь в 1949 г. двух помещений получили название Северного комплекса. Стационарные раскопки его мы начали в 1976 г.* По числу платформ, на которых возводились основные планировки Северного комплекса, в его составе мы насчитываем сейчас 12 зданий. Все платформы, затронутые нашими раскопками, оказались соприкасающимися друг с другом, ряд конструктивных деталей указывает на практическую единовременность их постройки. Поэтому правильнее было бы говорить теперь не об отдельных зданиях, а о корпусах одного огромного дворца. Его протяженность по южному фасу достигает 300 м. Цепь "зданий", отходящая в северном направлении, тянется на 350 м. Возможно, у всех платформ этой полосы меридиональная ось окажется общей с осью Высокого дворца. Огромную площадь, занятую зданиями на платформах, дополняли те планировки Северного комплекса, у которых полы помещений лежали на материковой поверхности. По всей видимости, они сохранились лишь под защитой достаточно высоких (1,5-2,5 м) платформ, в непосредственной близости от них. Поэтому вряд ли удастся получить четкое представление о максимальных границах Северного комплекса.
* (Информацию о раскопках см. в сб. "Археологические открытия" за 1976-1982 гг.)
Раскопками 1976-1982 гг. на платформах раскрыто около 150 помещений. Стены большинства из них сохранились на небольшую высоту, но план читается четко и уже позволяет сделать определенные выводы относительно особенностей раскрытых частей сооружения. В западной части комплекса на пяти платформах, образующих каре, разделенное на два двора, в основном находились однотипные блоки помещений. Каждый из них состоял из двух комнат и вспомогательного входного помещения, через которое, видимо, попадали и на второй этаж блока. Подобные элементы планировки мы увидим в южной части Высокого дворца. Двухкамерные блоки на платформах Северного комплекса объединялись сводчатыми коридорами, длина которых достигала 100 м. В двух зданиях, лежащих напротив Высокого дворца, в южной части рассматриваемого комплекса, были сосредоточены парадные помещения. В их числе обширные залы и святилища, украшенные настенными росписями и глиняными барельефами. Это убранство по технике исполнения, стилистическим особенностям и орнаментальным мотивам весьма близко найденному на Высоком дворце. Реставраторам удалось извлечь большой участок рухнувшей композиции с тремя фигурами плачущих женщин и другие обломки сюжетных и орнаментальных росписей. В юго-восточной части Нижнего дворца находились хозяйственные помещения и хранилища. Одно из зданий Северного комплекса, судя по сохранившимся конструкциям платформы, было храмом, подобным храму огня, зафиксированному на цитадели. Находок в многочисленных помещениях Северного комплекса очень мало, он производит впечатление покинутого планомерно, без спешки и потерь. Можно отметить лишь такие предметы, как золотая головка льва и алебастровые формы для изготовления барельефов (голова персонажа дионисийского круга, лист аканта и т. д.). Обнаружены также монеты, кушанские (Вима Кадфиз, Канишка, Хувишка) и хорезмийские (ранняя медь, чеканенная царем Артавом)*.
* (Вайнберг Б. И. Монетные находки из раскопок городища. - В кн.: Городище Топрак-кала, с. 128.)
Всего в 50 м от западной платформы Нижнего дворца проходит восточный вал огромного прямоугольника, охватывающего пространство около 125 га (1250×1000 м). Вал насыпной, его высота сейчас местами достигает 3 м, а была не менее 4 м. Как показал разрез, первоначальная ширина вала была около 10 м. Несомненно, обвалованный прямоугольник был как-то связан с городом и дворцами: его южная граница проходит по линии, продолжающей направление северной стены города; кладки низких планировок Северного комплекса подтягиваются вплотную к валу, на их стыке найдены монеты Хувишки.
Обнаружив громадный прямоугольник на аэроснимках 1969 г., мы предположили сначала, что это парк хозяев Топрак-калы. Однако самое внимательное рассмотрение снимков и поиски на местности не обнаружили никаких следов гряд, арыков и других элементов парковой планировки, которые обычно хорошо заметны. Вне прямоугольника следы полей, виноградников и мелких оросительных каналов отчетливо видны на тех же снимках 1969 г. Ближайшей аналогией рассматриваемому компоненту топраккалинского комплекса оказываются большие обвалованные прямоугольники подле курганных групп и мавзолеев Приаралья, наиболее ранние из которых относятся к началу сакской эпохи*. Обосновать закономерность такого сопоставления мы попытаемся в заключительной части книги.
* (Рапопорт Ю. А., Трудновская С. А. Курганы на возвышенности Чаштепе. - В кн.: Кочевники на границах Хорезма. М.: Наука, 1979, с. 156.)
Высокий дворец
(Центральный массив, Северо-западный массив, Южный массив, Северо-восточный массив)
Перейти к дополнительному материалу
Над городом, Северным комплексом и всей округой доминировал Высокий дворец. Первоначальную и главную часть дворца мы будем именовать Центральным массивом. Он построен на квадратной платформе из больших необожженных кирпичей. Высота платформы 14,3 м*, сторона в основании - около 90 м, по поверхности - 83 м. Поэтому можно сказать, что дворец стоит на четырехгранной усеченной пирамиде. Западная и северная ее грани продолжают направление соответствующих крепостных стен. Таким образом, Центральный массив лежит в пределах прямоугольной площади города. Раскопки, проведенные на месте примыкания ранних крепостных стен к основанию дворца, позволяют утверждать, что конструкции эти единовременны. Стена упирается в наклонный массив дворцовой платформы. К ней были приложены кирпичи свода, перекрывавшего коридор, который проходил в нижнем ярусе крепостной стены.
* (Все отсчеты высот даются от условной нулевой отметки, соответствующей поверхности равнины, на которой стоит Топрак-кала (уровень такыра к востоку от городища).)
Наружные стены Центрального массива на 1,5 м отступали от края платформы. Фасад был украшен выступами с парными вертикальными лопатками и покрыт алебастровой побелкой. Есть участки, где под защитой более поздних конструкций наружные стены дворца уцелели на высоту 7,5 м (первоначальная высота их была около 9 м). Таким образом, все сооружение поднималось почти на 25 м над окружающей равниной.
По середине восточного фаса Центрального массива находилась входная башня. Обнаружены нижние ступени лестницы, которая вела из города во дворец.
На поверхности платформы квадрат наружных стен замыкал свыше ста помещений Центрального массива, составлявших его первый этаж. Сохранилось также несколько комнат второго этажа, но их первоначальное число нам неизвестно.
Анализ планировки Центрального массива и археологические особенности составляющих ее помещений позволили разделить их на несколько групп, в той или иной степени изолированных друг от друга и, как правило, отличавшихся по своим функциям.
Основную группу образуют парадные комнаты, залы и святилища (помещения 1-33, первый номер дан восточному коридору, в который попадали, поднявшись по лестницам входной башни)*. Эти помещения занимали центральную и северо-восточную часть массива.
* (В настоящем описании номера помещений изменены по сравнению с принятыми в прежних публикациях. Это вызвано тем, что при раскопках номер или индекс помещению давался в зависимости от времени начала работы в нем, причем не во все годы обозначения шли в одной системе. Комнаты с близкими номерами нередко оказывались в разных концах памятника, иногда номера дублировались и т. д. Все это сильно затрудняло ориентировку в чертежах. Мы без изменений сохраняем названия, данные С. П. Толстовым наиболее примечательным залам и святилищам ("Зал царей", "Зал округами" и т. д.). Подавляющая часть опубликованных ранее материалов происходит именно из этих помещений.)
Помещения 34-37 (северная группа) были связаны, по всей видимости, с дополнительным входом во дворец с северной стороны.
Западная группа (помещения 38-59) выделена несколько условно, главным образом потому, что она лишь двумя проходами связана с помещениями основной группы и в отличие от нее не имеет залов со скульптурным убранством.
Изолированную и, видимо, наиболее оберегаемую часть Центрального массива составляют помещения южной группы (60-87). Своеобразные блоки расположены вдоль южного коридора и вокруг так называемого Зала с кругами (помещение 77).
Наконец, в юго-восточной части Центрального массива находилось несколько помещений (88-102), отделенных от всех остальных. Они никогда не были расписаны и, очевидно, имели вспомогательный характер. Здесь обнаружены остатки архива.
Помещения второго этажа сохранились лишь в северо-западном углу массива. Они показаны на отдельном плане (рис. 80) и будут рассмотрены в заключении III главы.
К центральному массиву примыкают три дополнительных массива, - своего рода огромные башни. Установлено, что первоначальный архитектурный замысел их не предусматривал, но сооружены они были либо одновременно с завершением строительства центральной части дворца (Северо-западный массив), либо вскоре после этого.
Платформа Северо-западного массива, наиболее раннего и мощного, была доведена до уровня поверхности полов Центрального массива, охватив его угол. На этой платформе окруженный периметральным коридором был поставлен верхний объем монолитного основания. На нем находились украшенные росписями помещения, полы которых лежали на отметке около 23 м. К сожалению, стены этих помещений почти смыты. Большой размер центрального зала заставляет предположить, что они имели значительную высоту. Общая высота Северо-западного массива должна была достигать 30 м. Судить о его назначении с уверенностью мы не можем. Не исключено, что это было легко изолируемое убежище, где в тревожное время царь мог чувствовать себя спокойнее, чем в лабиринтах центральной части дворца. Более вероятно, однако, что это какое-то обособленное святилище, высоко поднятое над остальной частью ансамбля.
Южный массив имеет высокое основание, построенное по той же схеме, что и у Северо-западного массива. Оно прикрыло фасад дворца, уже украшенный оштукатуренными выступами. Однако планировка верхнего яруса, поднятая на высоту около 23 м, отличалась меньшей площадью помещений и их большим числом. В своеобразной по своему плану комнате, расположенной по оси массива, была обнаружена кирпичная площадка, очевидно, подиум жертвенника. Не исключено поэтому культовое назначение и всей этой пристроенной "башни".
Северо-восточный массив резко отличается от двух предыдущих. Его основание вобрало в себя отрезок северной крепостной стены. Помещения расположены лишь чуть выше уровня платформы Центрального массива. Узкие, длинные и очень высокие (7,6 м) комнаты были укрыты за толстыми стенами и, как кажется, почти сразу заложены кирпичами. Можно предположить, что своды комнат показались недостаточно надежными, чтобы нести второй этаж. Однако допустимы и другие предположения о причинах закладки однотипных комнат под сводами.
Общая площадь дополнительных массивов почти 3,5 тыс. м2, что составляет почти половину площади Центрального массива. Следует добавить, что его стены были спасены от размыва именно высокими монолитными основаниями дополнительных "башен". Прикрытые ими периферийные комнаты дворца сохранились на всю высоту, а кое-где даже удержали остатки второго этажа. Чашеобразный уровень разрушения в центре первоначальной части дворца проходит близко от основания стен. Не будь башен-массивов, до нас дошла бы лишь размытая поверхность платформы с ничтожными следами стен, и великолепный план дворца никогда бы не был прочитан.
Пространство, замкнутое между Центральным, Северо-западным и Северо-восточным массивами, в сравнительно позднее время было ограждено с севера крепостной стеной*. Раскопки на площади Северного двора, который возник благодаря этому, ограничились шурфовкой. Есть основания полагать, что в стене" Северного двора были ворота, выводившие за пределы укреплений. С восточной стороны Северо-западного массива у его основания обнаружен низ пандуса, соединявшего Центральный массив со стеной Северного двора. Возможно, пандус существовал здесь и в более раннее время. Крепостная стена между Северо-западным и Северо-восточным массивами входила в систему укреплений, построенных на склонах дворцовых платформ после периода запустения дворца.
* (На реконструктивном плане (рис. 6Б), отражающем этап завершения строительства дворца, мы ее не показываем.)
Датировка археологического комплекса Топрак-кала
Археологическую историю памятника можно разделить на три периода.
К первому относится строительство дворца (сначала Центрального массива, затем массивов дополнительных) и довольно длительное использование его как доминирующего сооружения династического центра царей Хорезма. Основой датировки служит сравнительно небольшой комплекс находок, связанный с этим периодом жизни памятника. В этот комплекс помимо немногих сосудов входят некоторые украшения, оружие, монеты (наиболее ранние из них монеты Канишки и хорезмийского царя Артава*) и шесть датированных документов из архива, найденного во дворце. Определенную хронологическую ориентировку дает также скульптурное и живописное убранство дворца.
*(Вайнберг Б. И. Монеты древнего Хорезма. М., 1977, с. 52, 137; Она же. Монетные находки..., с. 128.)
Датированные документы с Топрак-калы относятся к III в. н. э. (с возможностью выхода крайних дат за пределы этого столетия лишь на несколько лет). Разумеется, вряд ли среди шести случайно уцелевших датированных хозяйственных записей находятся наиболее ранний и наиболее поздний документы из числа тех, которые поступали в архив. Несомненно, однако, что архив этот непрерывно накапливался во дворце на протяжении не менее чем семи десятилетий. Поскольку некоторые документы найдены на закладках, связанных с пристройкой Южного массива, ясно, что самые ранние годы существования дворца и тем более время его постройки они не определяют. В целом первый период истории дворца мы склонны относить ко второй половине II и III в. н. э.
В какой-то момент дворец был оставлен его обитателями или (что, видимо, точнее) его хозяевами. Мы не смогли отметить следов гибели сооружения в результате военной катастрофы и признаков целеустремленного, единовременного разрушения изображений царей и богов, которое следовало бы ожидать после захвата династического центра врагами. Прослежено лишь постепенное падение расписной штукатурки со стен, накопление небольших наслоений глинистых намывов и песчаных наносов на полах. Судя по всему, пустующий дворец в этот период, который мы назовем вторым периодом, как-то охранялся. Нет никаких следов переселения в него жителей из города, который продолжал существовать. Отмечено даже что-то вроде попытки консервации некоторых барельефов посредством закладки их кирпичами. Наблюдаемая картина станет понятна, если предположить, что царская резиденция была куда-то перенесена с Топрак-калы, но правители Хорезма некоторое время продолжали проявлять минимальную заботу о старом династическом центре. И в то же время похоже, что именно при оставлении Высокого дворца в нем были ликвидированы некоторые важнейшие элементы дворцовой архитектуры, своего рода символы царской власти. Как мы увидим, была тщательно заложена и замаскирована центральная ниша в тронном ансамбле. Там же был срублен трехарочный портал - центр всей дворцовой планировки.
Существует письменный источник, который может хорошо объяснить перемены, отмеченные в Высоком дворце. Это "Памятники минувших поколений" великого средневекового ученого, хорезмийца по происхождению, ал-Бируни. Автору этого раздела представляются заслуживающими полного доверия сведения Бируни о древней династии хорезмшахов (последними представителями которой он был вскормлен и обучен), в частности сообщение о постройке в 305 г. н. э. царем Афригом нового дворца в крепости Аль-Фир рядом с городом Кятом*. Можно предположить, что тогда и опустели топраккалинские дворцы. Примечательно, что в "Памятниках" Африг представлен как основатель новой династии и в то же время как потомок легендарного основателя династии предшествующей. В сообщении, как это отметил С. П. Толстов, слышатся отзвуки каких-то бурных событий, связанных с воцарением Африга**. Может быть, он получил власть, свергнув хозяина Топрак-калы, и не пожелал остаться там, но освященные династической традицией сооружения были сохранены. Так можно объяснить какое-то двойственное отношение к Высокому дворцу, прослеживаемое археологически для второго этапа его истории. Длился этот период сравнительно недолго, видимо, два-три десятилетия. Об этом свидетельствует небольшая толщина наносов и намывов, накопившихся за это время в помещениях.
* (Бируни. Избранные произведения. Ташкент: Изд-во АН УзССР, 1957, т. 1, с. 48. Кят (Кае) находился примерно в 40 км южнее Топрак-калы.)
** (Толстов С. П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.: Изд-во АН СССР, 1948, с. 191.)
После этого ряд помещений подверглись ремонту и частичной перестройке. Объем этих работ ничтожно мал по сравнению со строительством дворца. Кое-где разрушающиеся стены были укреплены дополнительной кладкой, местами произведена перепланировка, целью которой обычно было уменьшение площади обширных дворцовых помещений. Новые (а на отдельных участках и старые) стены были покрыты толстыми слоями грубой обмазки. Она бывает побелена, но никогда не несет росписи. Кирпичи новых конструкций по большей части клали прямо поверх намывов и лежавшей в завале расписной штукатурки. Иногда, впрочем, предварительно производили какие-то расчистки. При этом некоторые помещения были забиты отвалами, в которых встречаются обломки старого декоративного убранства и единичные предметы, не взятые при оставлении дворца или брошенные его стражей (нужно полагать, что большая часть таких отвалов была выброшена за пределы дворцовых массивов, и у подножия их археологов еще ждут замечательные находки). Специального уничтожения статуй, барельефов и росписей при ремонте не производилось. К этим изображениям, видимо, относились с полным равнодушием и там, где они не мешали, оставляли на месте. После ремонтных работ некоторая часть помещений, главным образом на периферии здания, была использована под жилье. К этому времени (третий период) относится подавляющая часть керамики и бытовой мусор, обнаруженные при раскопках.
Мы сказали, что ремонтные работы, проведенные на Центральном массиве (на дополнительных массивах из-за сильных смывов они прослеживаются плохо), были очень невелики. Действительно, они мало исказили старый план громадного дворца. Однако, если суммировать все, что было сделано при ремонте, станет ясно, что такая работа была бы не по плечу отдельным семьям, перебравшимся из города. Не вызывает сомнения и единовременность нового частичного освоения сооружения. Все говорит о том, что это освоение велось под руководством каких-то облеченных властью лиц. В то же время не может быть речи о попытке восстановить дворец как таковой. Очевидно, к этому времени представление о "святости места" угасло или прервалось и сооружение было превращено в цитадель города, может быть, стало местопребыванием его правителя и гарнизона. Для подтверждения этого мнения подчеркнем два обстоятельства. В пределах старой цитадели, располагавшейся у подножия Высокого дворца, не отмечено напластований развалин жилых построек и культурных слоев, что характерно для остальной территории города. Очевидно, всякое строительство близ новой цитадели было запрещено, чтобы сохранить наилучшие возможности ее обороны. К старым платформам дворцовых массивов был пристроен оборонительный пояс, включавший ряд башен. В отличие от перестроек в помещениях дворца эти работы по своему объему достаточно велики. Возможно, к этому же этапу относится коренная перестройка городских крепостных стен, отмеченная раскопками. Как нам представляется, третий период истории рассматриваемого памятника начался около середины IV в. и длился до VI в. Это примерно соответствует второму этапу истории города, установленному работами Е. Е. Неразик.
Среди археологических материалов, полученных при раскопках Высокого дворца, встречаются находки, относящиеся к VI-VIII и даже XII-XIII вв. Они оставлены людьми, лишь эпизодически ютившимися в развалинах. Поэтому соответствующие слои и следы жалких построек лишь весьма условно можно отнести к четвертому периоду жизни памятника.
Источники:
1. Толстов С.П. По следам древнехорезмийской цивилизации. Академия наук СССР (научно-популярная серия), Издательство Академии наук СССР. Москва-Ленинград 1948, стр. 164-190 (Скачать книгу в pdf).
2. Топрак-кала. Дворец. Ответственные редакторы Ю. А. Рапопорт, Е. Е. Неразик Академия Наук СССР, Ордена Дружбы народов Институт этнографии имени Н. Н. Миклухо-Маклая, Труды Хорезмской археолого-этнографической экспедиции, XIV. Издательство "Наука", Москва 1984 (Скачать книгу в pdf).
Использованы материалы:
Толстов С.П. По древним дельтам Окса и Яксарта. Институт этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, Издательство Восточной литературы. Москва 1962, раздел: Позднеантичные памятники периферии Хорезма, стр. 204-226 (Скачать книгу в pdf).