Съемки подготовительной игры кокпар (көкпар, казахский яз.), предваряющей сельский праздник и главную игру, которая должна была состояться через 10 дней после подготовительной игры.
Казахстан, Южно-Казахстанская область, Сарыагашский район, окр. пос. Бирлесу (Бірлесу, казахский яз.) 20.10.2017 г.
Посмотреть место в Google Планета Земля
На игру съехались люди из нескольких поселков. Инициатором и, соответственно, главным спонсором этой игры стал один из местных жителей (основную сумму призового фонда, например, в 500000 тенге (примерно 1150 USD) вносит инициатор игры, а далее зрители, если захотят, могут внести дополнительные суммы - кто сколько пожелает). Такая игра в сельской местности не является просто развлечением или спортом, а носит обрядовый характер. Инициатор, посредством игры, обращается к Всевышнему с каким-то кнкретным прошением (попросить за умершего родственника (помянуть), поблагодарить за рождения сына в семье, попросить о рождении в семье сына и т.п.), предварительно сходив в мечеть. У инициатора этой конкретной игры 20 лет назад (от 2017 г.) в возрасте 60 лет умер отец. В 2017 г. отцу исполнилось бы 80 лет. Сын посвятил эту игру памяти отца (помянул его).
Игра строилась по индивидуальному принципу, т.е. каждый участник боролся за себя, хотя, временами, опирался на поддержку товарищей-земляков. В местной традиции женщины в качестве зрителей не допускаются. Присутствие женщины считается «грехом» (цитирую одного из зрителей) и по убеждению местных жителей неизбежно привело бы к несчастному случаю (травме или даже к смерти кого-нибудь из участников игры).
Алексей Черняк, Copyright 2017, Все права защищены!
Кокпар (көкпар, казахский яз.) – «жесткая» традиционная мужская игра казахов и других скотоводческих народов Средней Азии (скотоводов Киргизии, Узбекистана и Таджикистана (например, у киргизов игра называется кок бору), которая в былые времена являлась, вероятно, одним из видов физической и психологической подготовки воинов-кочевников и их коней для кавалерийских схваток, а возможно, также одним из способов инициации (посвящения) молодых воинов. В таких соревновательных действиях просматривается также своеобразная практика обращения к "Высшей силе" посредством преодоления сложных физических испытаний, победы в тяжёлой соревновательной борьбе или посредством денежного пожертвования для огранизации соревнований.
Опытные, крепкие, ловкие всадники на специально подготовленных конях борются за тушу обезглавленного козла (в несколько десятков килограммов), которую надо поднять с земли, удерживаясь в седле или на скаку отнять у другого участника игры, а затем, вырвавшись из толпы всадников-соперников, доскакать с ней (иногда, при поддержке товарищей) до условленного места, где сбросить её. Далее игра возобновляется на новом месте и «козел» перебрасывается обратно. Каждый участник игры, захвативший «козла» и доставивший его на условленное место, получает денежное вознаграждение. Бюджет игры складывается из пожертвований состоятельных лиц и (или) зрителей. В игре может участвовать множество всадников, каждый из которых действует в свою пользу (индивидуально), или две команды (например, команды из соседних аулов, в т.ч. из соседних стран). При командной игре, например, в соревнованиях двух аулов, «козла» в конечном итоге необходимо вырвать из схватки участнику одной из команд и при поддержке товарищей, отбиваясь от команды соперников, доставить в родной аул. Игру двух команд (из казахского и из киргизского аулов) замечательно описал Чингиз Айтматов в повести «Прощай, Гульсары!» (1966 г.):
Примечание: Гульсары – имя коня-иноходца.
И второй день, то есть второе мая, тоже был днем Гульсары. В этот раз пополудни разыгрывалось в степном урочище козлодранье - своеобразный конный футбол, в котором вместо мяча служит обезглавленная туша козла. Козел удобен тем, что шерсть на нем длинная, прочная и его можно подхватывать с коня за ногу или за шкуру.
Снова огласилась степь древними криками, снова зарокотала барабаном земля. Лавина конных болельщиков с возгласами и воплями металась вокруг игроков. И снова героем дня был Гульсары. В этот раз, уже окруженный ореолом славы, он сразу стал самой сильной фигурой в игре. Танабай, однако, приберегал его к финишу, к аламан-байге, когда будет дано разрешение на вольную схватку: кто ловок и скор, тот и утащит козла в свой аил. Аламан-байгу ждали все, ибо это апофеоз состязания, к тому же любой всадник имеет право принять в ней участие. Каждому хотелось попытать свое счастье.
А майское солнце тем временем тяжело оседало на дальней казахской стороне. Оно было как желток, выпуклое и густое. На него можно было смотреть не щурясь.
До самого вечера носились киргизы и казахи, свисая с седел, подхватывая на скаку тушу козла, вырывая ее друг у друга, сбиваясь в гомонящую кучу и вновь рассыпаясь с криками по полю.
И лишь когда побежали по степи длинные пестрые тени, старики разрешили
наконец аламан-байгу. Козел был брошен в круг. "Аламан!.."
Со всех сторон кинулись к нему всадники, столпились, пытаясь подхватить тушу с земли. Но в давке сделать это было не так-то просто. Кони ошалело крутились, кусались, ощерив зубы. Гульсары изнывал в этой свалке, ему бы на простор, но Танабаю все никак не удавалось завладеть козлом. И вдруг раздался пронзительный голос: "Держи-и, казахи взяли!" Из конной круговерти вырвался молодой казах в разодранной гимнастерке на карем озверевшем жеребце. Он кинулся прочь, подтягивая под ногу, под стремя, тушу козла.
- Держи-и! Это карий! - закричали все, бросаясь в погоню. - Скорей, Танабай, только ты можешь догнать!
С болтающимся под стременем козлом казах на карем жеребце уходил прямо туда, где алело закатное солнце. Казалось, еще немного - и он влетит в это пламенеющее солнце и растает там красным дымом.
Гульсары не понимал, зачем Танабай сдерживает его. Но тот знал, что надо дать казахскому джигиту оторваться от лавины преследующих всадников, уйти подальше от толпы спешивших к нему на помощь сородичей. Стоило им окружить карего скачущим заслоном, и тогда никакими силами не вырвать упущенную добычу. Только в единоборстве можно было рассчитывать на какой-то успех.
Выждав нужное время, Танабай припустил иноходца во весь мах. Гульсары приник к набегающей на солнце земле, и топот и голоса позади сразу стали отставать, удаляться, а расстояние до карего жеребца сокращаться. Тот шел с тяжелым грузом, и настигнуть его было не так трудно. Танабай выводил иноходца по правую сторону карего. Туша козла висела, зажатая под ногу всадника, на правом боку коня. Вот уже стали равняться. Танабай наклонился с седла, чтобы ухватить козла за ногу и перетянуть его к себе. Но казах ловко перекинул добычу с правой стороны на левую. А кони мчались все так же прямо к солнцу. Теперь Танабаю надо было приотстать и снова настигнуть, чтобы зайти с левой стороны. Трудно было отрывать иноходца от карего, но все же удалось проделать и этот маневр. И опять казах в разодранной гимнастерке успел перекинуть козла на другую сторону.
- Молодец! - азартно закричал Танабай.
А кони неслись все так же прямо к солнцу.
Больше рисковать было нельзя. Танабай прижал иноходца почти вплотную к карему жеребцу и упал грудью на луку седла соседа. Тот пытался отделиться, но Танабай не отпускал. Резвость и гибкость иноходца позволяли ему почти лежать на шее карего жеребца. Так он дотянулся до туши козла и стал тащить ее к себе. Ему было сподручно действовать с правой стороны, к тому же обе руки его были свободны. Вот ему уже удалось перетянуть козла почти наполовину.
- Держись теперь, брат казах! - прокричал Танабай.
- Врешь, сосед, не отдам! - ответил тот.
И началась схватка на бешеном скаку. Сцепившись, как орлы на одной
добыче, они орали благим матом, хрипели и рычали по-звериному, устрашая
друг друга, руки их сплетались, из-под ногтей сочилась кровь. А кони,
соединенные единоборством всадников, мчались в злобе, торопясь настигнуть
багровое солнце.
Да будут благословенны предки, оставившие нам эти мужские игры
бесстрашных!
Туша козла была теперь между ними, они держали ее на весу между скачущими конями. Приближалась развязка. Молча, сцепив зубы, напрягая все свои силы, перетягивали тушу, каждый старался зажать ее под ногу, с тем чтобы потом оторваться и уйти в сторону. Казах был силен. Руки у него были крупные, жилистые, к тому же он был гораздо моложе Танабая. Но опыт - великое дело. Танабай неожиданно высвободил правую ногу из стремени и уперся ею в бок карего жеребца. Подтягивая козла к себе, он одновременно отталкивал ногой коня соперника, и пальцы того медленно разжались.
- Держись! - успел предупредить его побежденный.
От резкого толчка Танабай едва не вылетел из седла. Но все же удержался. Ликующий вопль вырвался из его груди. И, круто разворачивая иноходца, он бросился убегать, зажимая под стременем добытый в честном поединке трофей. А навстречу уже летела орда орущих всадников:
- Гульсары! Гульсары взял!
Казахи большой группой бросились наперехват.
- Ойбай, лови, держи Танабая!
Теперь главное было избежать перехвата и чтобы свои аильчане поскорей окружили его заслоном.
Танабай снова круто развернул иноходца, уходя в сторону от перехватчиков. "Спасибо, Гульсары, спасибо, родной, умница!" - про себя благодарил он иноходца, когда тот, улавливая малейшие наклоны его тела, увертывался от погони, кидаясь то в одну, то в другую сторону.
Почти припадая к земле, иноходец вышел из трудного виража и пошел напрямую. Тут подскочили аильчане Танабая, пристроились по сторонам, закрыли его с тыла и все вместе, плотной кучей бросились наутек. Однако погоня снова вышла наперерез. Опять пришлось разворачиваться и опять уходить. Как стаи быстрокрылых птиц, падающих на лету с крыла на крыло, носились по широкой степи убегающие и догоняющие их орды всадников. В воздухе клубилась пыль, звенели голоса, кто-то падал вместе с конем, кто-то летел через голову, кто-то, прихрамывая, догонял свою лошадь, но все до единого были охвачены восторгом и страстью состязания. В игре никто не в ответе. У риска и бесстрашия одна мать...
Солнце смотрело уже одним краешком, смеркалось, а аламан-байга все еще
катилась в синей прохладе вечера, содрогая землю конскими копытами. Уже никто не кричал, уже никто никого не преследовал, но все продолжали скакать, увлеченные страстью движения. Растянувшаяся по фронту лавина перекатывалась темной волной с пригорья на пригорье во власти ритма и музыки бега. Не оттого ли были сосредоточенны и молчаливы лица всадников, не это ли породило рокочущие звуки казахской домбры и киргизского комуза!..
Уже приближались к реке. Она тускло блеснула впереди за темными зарослями. Оставалось еще немного. За рекой - игре конец, там аил. Танабай и окружение его все еще неслись слитной кучей. Гульсары шел в середине, как главный корабль, под охраной.
Но он уже устал, очень устал - слишком трудный выдался день. Иноходец выбился из сил. Двое джигитов, скакавших по бокам, тянули его под уздцы, не давали упасть. Остальные прикрывали Танабая с тыла и по сторонам. А он лежал грудью на туше козла, переброшенной перед седлом. Голова Танабая моталась, он едва держался в седле. Не будь сейчас сопровождающих рядом всадников, ни он сам, ни его иноходец уже не в состоянии были бы двигаться. Так, наверное, убегали прежде с добычей, так, наверное, спасали и от плена раненого батыра...
Вот и река, вот луг, широкий галечный брод. Пока он еще виден в темноте.
Всадники с ходу бросились в воду. Закипела, взбурлилась река. Сквозь тучи брызг и оглушающее клацанье подков джигиты протащили иноходца на тот берег. Все! Победа!
Кто-то снял тушу козла с седла Танабая и поскакал в аил.
Казахи остались на той стороне.
- Спасибо вам за игру! - крикнули им киргизы.
- Будьте здоровы! Встретимся теперь осенью! - ответили те и повернули коней назад.
Было уже совсем темно. Танабай сидел в гостях, а иноходец вместе с другими лошадьми стоял во дворе на привязи. Никогда так не уставал Гульсары, разве только в первый день объездки. Но тогда он был лозинкой в сравнении с тем, каким стал сейчас. В доме шла речь о нем.
- Выпьем, Танабай, за Гульсары: если бы не он, не видать нам сегодня победы.
- Да, карий жеребец могуч был, как лев. И парень тот силен. Далеко пойдет он у них.
- Это верно. А у меня и сейчас перед глазами, как Гульсары уходит от перехвата, прямо стелется по земле травой. Дух захватывает глядя.
- Что и говорить. В прежние времена батырам бы на нем в набег ходить. Не конь, а Дулдул!
Примечание: Дулдул (Дуль-Дуль) – легендарный конь Хазрета Али.
Али ибн Абу Талиб (599 - 661 гг.) - сподвижник Пророка Мухаммеда (мир ему и благословение Аллаха), его двоюродный брат и зять, четвёртый праведный халиф (656 - 661 гг.), первый из двенадцати почитаемых шиитами имамов.
Фрагмент художественного фильма «Бег иноходца» (Киностудия «Мосфильм» 1968 г., сценарий Чингиза Айтматова, режиссёр-постановщик и главный оператор - Сергей Урусевский, в роли Танабая - Нурмухан Жантурин), снятого по первой части повести Чингиза Айтматова «Прощай, Гульсары!» (1966 г.)